«Дорогие мамочка и папа! Вы, правда, смотрите на меня оттуда, с небес? Вы наблюдаете за мной? Помните тот день, когда я проснулась в своей кроватке, а вас нет дома? Потом я пришла из школы, а вас не было все равно. Няня Нюра заплакала и сказала, что вы теперь далеко-далеко, там, на небесах, и уже не вернетесь никогда. Еще она сказала, что вы будете охранять меня всю жизнь. Если это правда, то почему вы не сделаете так, чтобы меня отсюда поскорее забрала тетя Мадлен? Мне так тут плохо. Просто очень-очень. Мама, ты говорила, что все меня любят. Папа, ты обещал меня защищать всегда и везде. Здесь, в этом детском доме, никто никого не любит, и все только обижают друг друга. Все равно за что. Меня за то, что я отличница, играю на инструменте, и потому что из хорошей семьи. Ну почему, почему же вы не поможете мне отсюда выбраться поскорей?»
Так начинается письмо девятилетней Наташи Вороновой, у которой в автомобильной катастрофе в одну ночь погибли оба родителя. Отец, известный в Москве адвокат Максим Воронов, и красавица мать Даша из далекой северной провинции.
Друг и коллега отца, дядя Григорий, после смерти родителей определяет Наточку в показательный московский детский дом. Там властная и лицемерная директриса разрешает воспитанникам посылать письма своим родным или близким. Нет, не по интернету!
Сирота или письмо на небеса
В огромном фойе показательного детского дома, с красивой старинной архитектурой, с высокими потолками и колоннами, где стены завешены рисунками и поделками воспитанников, заведующая повесила деревянный почтовый ящик. Его смастерил завхоз дядя Коля. Ящик красивый, расписанный масляной краской — в центре белый голубь, несущий в клювике конверт, по углам нежные незабудки. Каждый мог подойти к заветному ящику, встать на цыпочки и, затаив дыхание, запихнуть в щелочку весточку, предназначенную родным и знакомым, оставшимся там, за высокими стенами этого образцового учреждения. И письмо полетит, полетит… прямиком на стол к той самой директрисе. И только после тщательной проверки и купюр уже к адресату.
Ответы детям приносил почтальон. Ребята ждали почтальона, как деда мороза. Это был настоящий детский праздник: «Синицына, танцуй, тебя навестит тетя! Петров, что-то ты сегодня хмурый, тебе брат из армии весточку прислал!» Игра всем пришлась по вкусу.
Накануне того дня, когда тетя Мадлен, знакомая папы из Америки, должна была забрать Наташеньку Воронову из детского дома, девочка пишет письмо своим родителям. Туда… на небеса, и прощается с ними. Ведь там, в далекой Америке, будет другое небо, и мама с папой, которые где-то совсем близко. Может быть даже над крышей детского дома, наверное, не смогут больше увидеть ее. К письму она приложила рисунок. Девочка, с заплаканными глазами, протягивает руки к небу. Небо не голубое, залитое солнцем, а сердито-серое, с темной тучей. И руки у девочки необычно длинные, почти достают до тучек.
Сирота или письмо на небеса
Письмо искреннее и наивное, оно переполнено жалобами на тяжелую сиротскую долю, с которой домашний, залюбленный ребенок не может смириться.
Она, папина дочка, до этого обучавшаяся в платной школе и занимавшаяся серьезно музыкой, игре на скрипке, сталкивается в детском доме со всеми ужасами жизни в стае. Старшие дети отбирают у нее компьютер и дорогой сотовый телефон, а после ее жалоб устраивают ночью темную, чуть не задушив подушками. Тут свои правила, предупреждают ее, играй по ним или будешь изгоем!
Загнанный, словно в сети, и взрослыми, и детьми, свободолюбивый ребенок не желает покоряться насилию. Когда стригут ее прекрасные длинные волосы, превращая в короткие неухоженные космы, она сражается до конца. На ее слезы и мольбу реагируют грубо: ты сама не умеешь за ними ухаживать, а тут тебе нет модельера Зверева! И в музыкальную школу водить некому, авто с водителем не подадут.
На беззаботного и наивного ребенка обрушивается общество, потерявшее мораль и лишенное сострадания.